Ещё немного Пратчетта)
Терпсик Мимс не был отщепенцем. Он был рыболовом. Тут есть разница: рыболовство дороже обходится. И Терпсик был счастлив. Он следил за легким покачиванием перышка на мягких, испещренных красными стрелками водорослей водах реки Хакрулл. Его сознание было почти пустым. Единственное, что могло выбить его из равновесия, — это если бы он по-настоящему поймал рыбу. Момент улова был единственным моментом в процессе ловли рыбы, который вызывал в нем неподдельный ужас. Рыбы были холодными и скользкими. Они паниковали и действовали ему на нервы, а нервы у Терпсика и без того были не в лучшем состоянии.
До тех пор пока у Терпсика Мимса ничего не ловилось, он был одним из счастливейших рыболовов Плоского мира, поскольку реку Хакрулл отделяло пять миль от его дома и, следовательно, от миссис Гвлэдис Мимс, с которой он насладился шестью месяцами счастливой супружеской жизни. Что имело место быть около двадцати лет назад.
//
Сидящая за спиной Смерти госпожа Флитворт исследовала шуршащее содержимое коробки «Темного Очарования».
— Ну вот, — сказала она, — кто-то съел все трюфели с ромом. — Снова зашуршала бумага. — И с нижнего слоя тоже. Терпеть не могу людей, залезающих на нижний слой, когда первый еще не съеден. И наверняка это сделал ты, потому что на обратной стороне крышки есть маленький план, на котором показано, где должны лежать трюфели с ромом. Билл Двер?
— МНЕ ОЧЕНЬ СТЫДНО, ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ.
//
Он вошел в круг и положил руку на седло. Седло задрожало
— ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ.
На пороге подвала возникла высокая темная фигура. В несколько шагов она пересекла комнату и вошла в круг.
Костяная ладонь опустилась на плечо декана и вежливо, но настойчиво отодвинула его в сторону.
— БЛАГОДАРЮ…
Фигура вскочила в седло, схватилась за руль и повернулась к присутствующим.
В некоторых ситуациях нужно следовать сценарию…
В грудь декана уткнулся костяной палец.
— МНЕ НУЖНА ТВОЯ ОДЕЖДА.
Декан отступил на шаг.
— Что?
— ДАЙ МНЕ СВОЮ МАНТИЮ.
//
А тем временем Альберт сидел в «Залатанном Барабане» и остервенело спорил с хозяином по поводу содержания пожелтевшей таблички, тщательно передававшейся от отца к сыну, пережившей одно цареубийство, три гражданских войны, шестьдесят один крупный пожар, четыреста девяносто ограблений и более пяти тысяч кабацких драк и по-прежнему гласившей, что Альберто Малих должен заведению три медных монеты плюс процент. На данный момент общая сумма достигла астрономической цифры, равной стоимости содержимого крупнейших сокровищниц Плоского мира. Это лишний раз доказывает, что анкский торговец с неоплаченным счетом обладает памятью, способной заставить заморгать даже слона…
//
Волшебники в задних рядах начали как можно быстрее и бесшумнее покидать помещение. Среди них не было ни одного, кто бы за свою веселую юность не надел на голову старого Альберта предмет общественного пользования спальни, не вырезал свое имя на какой-нибудь из холодных анатомических деталей статуи или не пролил пиво на пьедестал. Хуже того, во время Развеселой Недели, когда вино лилось рекой, дорога до уборной казалась слишком долгой. Чем ползти туда спотыкаясь, лучше… В те времена эти шутки выглядели весьма забавно. Внезапно они перестали казаться таковыми.
Только двое остались, чтобы принять на себя удар. Один — потому что запутался мантией в двери, а второй — потому что был, вообще-то, человекообразой обезьяной и человеческие дела его особо не напрягали.
//
Походка у него тоже была исключительной, прямо-таки уникальной: словно бы его тело тащила вперед неведомая сила, а ноги болтались где-то позади, отчаянно поспешая следом и ступая куда придется. Это была не столько ходьба, сколько отложенное на неопределенное время падение.
//
Существо за стойкой, скорее всего, относилось к роду человеческому, потому что моржи ливрей не носят.
//
Под одним из окон матушка остановилась.– Кто-то поет, – заметила она. – Слушай.
– Ла-ла-ла-ла-ла-ла-ЛА! – заливался кто-то. – До-ре-ми-фа-соль-ля-си-до…
– Вот она, ваша опера, – покачала головой матушка. – Сплошь иностранщина, неужели нельзя спеть так, чтобы всем все было понятно?
//
Нянюшка обладала настоящим даром к языкам: через каких-то пару часов пребывания в абсолютно новой для нее языковой среде она начинала вполне свободно общаться с аборигенами. Единственный минус состоял в том, что аборигены не понимали ни слова из ее речи, которая просто звучала по-иностранному, а на самом деле представляла собой произвольный набор звуков. Однако матушка Ветровоск при всех ее остальных неоспоримых достоинствах абсолютно не ладила с языками – даже в музыке она разбиралась намного лучше (то есть просто никак).
//
Матушка внимательно изучила ряд плакатов.
– «Тривиата»… – прочла она вслух. – «Кольцо Бабалунгов»…
– В целом существуют два вида оперы, – заявила нянюшка с уверенностью крупного специалиста, основывающегося на полном отсутствии собственного опыта. – Во-первых, есть тяжелая опера. В ней люди в основном поют по-заграничному, что-нибудь вроде: «О, о, о, я умираю, о, умираю, о, о, о, что же я делаю». А есть еще легкая опера. Поют в ней тоже по-заграничному, но слова другие, типа: «Пива! Пива! Пива! Пива! Хочу я пить побольше пива!» Хотя иногда пьют вовсе не пиво, а шампанское. Это и есть опера.
– Ты хочешь сказать, в опере либо умирают, либо пьют пиво?
– В общем и целом да, – кивнула нянюшка, искренне убежденная, что весь диапазон человеческого опыта указанными двумя действиями и ограничивается.
– И все?
– Ну-у-у-у… иногда происходит кое-что еще. Но редко, в основном там либо веселятся, либо пыряют друг друга.
//
– Гм, я извиняюсь, – произнес кассир, когда нянюшка Ягг уже было повернулась, чтобы уйти, – но что это у вас на плечах?
– Это?… Меховой воротник.– Я, конечно, прошу прощения, но он только что помахал хвостом.
– Лично я считаю, красота и жестокость – вещи несовместимые.
//
Разумеется, матушка Ветровоск очень величественно изображает независимость. Из нее так прямо и прет, что никтошеньки ей для счастья не нужен. Однако тут есть одна загвоздка: своей независимостью и самодостаточностью надо кичиться перед кем-то. Люди, которые ни в ком не нуждаются, нуждаются в том, чтобы люди вокруг видели, что они абсолютно ни в ком не нуждаются.
Это как с отшельниками. Чтобы пообщаться с Вечностью, вовсе не обязательно лезть на высоченную гору и морозить там свое хозяйство. Нет, тут все дело во впечатлительных дамочках, которых периодически приводят к вам на экскурсию, чтобы они нарушали ваше гордое уединение своими восторженными ахами-охами.
//
Кроме того, Маграт уже три месяца, как замужем. Это означает, что к первой категории она больше не принадлежит. По крайней мере, – поезд мыслей нянюшки слегка дернуло, и он сошел на боковую ветку – скорее всего не принадлежит. Нет, даже наверняка не принадлежит. Молодой Веренс выписал себе самое современное пособие. С картинками, и каждая стадия обозначена номерочком. Нянюшка знала об этом, потому что однажды, во время очередного визита вежливости, проскользнула в опочивальню и провела очень поучительные девять минут, пририсовывая к картинкам в книжке усы и очки. Не может быть, чтобы у Маграт и Веренса что-то не получилось… Они все преодолели и справились – хотя до нянюшки доходили слухи, что совсем недавно Веренс осторожно наводил справки, нельзя ли где прикупить пару фальшивых усов. В общем, пройдет совсем немного времени, и Маграт с полным правом будет причислена ко второй категории: все-таки картинки в книжке – великое дело.
//
Терпсик Мимс не был отщепенцем. Он был рыболовом. Тут есть разница: рыболовство дороже обходится. И Терпсик был счастлив. Он следил за легким покачиванием перышка на мягких, испещренных красными стрелками водорослей водах реки Хакрулл. Его сознание было почти пустым. Единственное, что могло выбить его из равновесия, — это если бы он по-настоящему поймал рыбу. Момент улова был единственным моментом в процессе ловли рыбы, который вызывал в нем неподдельный ужас. Рыбы были холодными и скользкими. Они паниковали и действовали ему на нервы, а нервы у Терпсика и без того были не в лучшем состоянии.
До тех пор пока у Терпсика Мимса ничего не ловилось, он был одним из счастливейших рыболовов Плоского мира, поскольку реку Хакрулл отделяло пять миль от его дома и, следовательно, от миссис Гвлэдис Мимс, с которой он насладился шестью месяцами счастливой супружеской жизни. Что имело место быть около двадцати лет назад.
//
Сидящая за спиной Смерти госпожа Флитворт исследовала шуршащее содержимое коробки «Темного Очарования».
— Ну вот, — сказала она, — кто-то съел все трюфели с ромом. — Снова зашуршала бумага. — И с нижнего слоя тоже. Терпеть не могу людей, залезающих на нижний слой, когда первый еще не съеден. И наверняка это сделал ты, потому что на обратной стороне крышки есть маленький план, на котором показано, где должны лежать трюфели с ромом. Билл Двер?
— МНЕ ОЧЕНЬ СТЫДНО, ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ.
//
На пороге подвала возникла высокая темная фигура. В несколько шагов она пересекла комнату и вошла в круг.
Костяная ладонь опустилась на плечо декана и вежливо, но настойчиво отодвинула его в сторону.
— БЛАГОДАРЮ…
Фигура вскочила в седло, схватилась за руль и повернулась к присутствующим.
В грудь декана уткнулся костяной палец.
— МНЕ НУЖНА ТВОЯ ОДЕЖДА.
Декан отступил на шаг.
— Что?
— ДАЙ МНЕ СВОЮ МАНТИЮ.
//
Волшебники в задних рядах начали как можно быстрее и бесшумнее покидать помещение. Среди них не было ни одного, кто бы за свою веселую юность не надел на голову старого Альберта предмет общественного пользования спальни, не вырезал свое имя на какой-нибудь из холодных анатомических деталей статуи или не пролил пиво на пьедестал. Хуже того, во время Развеселой Недели, когда вино лилось рекой, дорога до уборной казалась слишком долгой. Чем ползти туда спотыкаясь, лучше… В те времена эти шутки выглядели весьма забавно. Внезапно они перестали казаться таковыми.
Только двое остались, чтобы принять на себя удар. Один — потому что запутался мантией в двери, а второй — потому что был, вообще-то, человекообразой обезьяной и человеческие дела его особо не напрягали.
//
//
Существо за стойкой, скорее всего, относилось к роду человеческому, потому что моржи ливрей не носят.
//
Под одним из окон матушка остановилась.– Кто-то поет, – заметила она. – Слушай.
– Ла-ла-ла-ла-ла-ла-ЛА! – заливался кто-то. – До-ре-ми-фа-соль-ля-си-до…
– Вот она, ваша опера, – покачала головой матушка. – Сплошь иностранщина, неужели нельзя спеть так, чтобы всем все было понятно?
//
Нянюшка обладала настоящим даром к языкам: через каких-то пару часов пребывания в абсолютно новой для нее языковой среде она начинала вполне свободно общаться с аборигенами. Единственный минус состоял в том, что аборигены не понимали ни слова из ее речи, которая просто звучала по-иностранному, а на самом деле представляла собой произвольный набор звуков. Однако матушка Ветровоск при всех ее остальных неоспоримых достоинствах абсолютно не ладила с языками – даже в музыке она разбиралась намного лучше (то есть просто никак).
//
Матушка внимательно изучила ряд плакатов.
– «Тривиата»… – прочла она вслух. – «Кольцо Бабалунгов»…
– В целом существуют два вида оперы, – заявила нянюшка с уверенностью крупного специалиста, основывающегося на полном отсутствии собственного опыта. – Во-первых, есть тяжелая опера. В ней люди в основном поют по-заграничному, что-нибудь вроде: «О, о, о, я умираю, о, умираю, о, о, о, что же я делаю». А есть еще легкая опера. Поют в ней тоже по-заграничному, но слова другие, типа: «Пива! Пива! Пива! Пива! Хочу я пить побольше пива!» Хотя иногда пьют вовсе не пиво, а шампанское. Это и есть опера.
– Ты хочешь сказать, в опере либо умирают, либо пьют пиво?
– В общем и целом да, – кивнула нянюшка, искренне убежденная, что весь диапазон человеческого опыта указанными двумя действиями и ограничивается.
– И все?
– Ну-у-у-у… иногда происходит кое-что еще. Но редко, в основном там либо веселятся, либо пыряют друг друга.
//
– Гм, я извиняюсь, – произнес кассир, когда нянюшка Ягг уже было повернулась, чтобы уйти, – но что это у вас на плечах?
– Это?… Меховой воротник.– Я, конечно, прошу прощения, но он только что помахал хвостом.
– Лично я считаю, красота и жестокость – вещи несовместимые.
Это как с отшельниками. Чтобы пообщаться с Вечностью, вовсе не обязательно лезть на высоченную гору и морозить там свое хозяйство. Нет, тут все дело во впечатлительных дамочках, которых периодически приводят к вам на экскурсию, чтобы они нарушали ваше гордое уединение своими восторженными ахами-охами.
Да хранят боги этот замок, — сказала матушка. — Маграт, нужно кое-кого подлечить!.. Прямо здесь. Срочно.
Матушка театральным движением смахнула подсвечники и посуду на пол и положила Диаманду на стол. На самом деле несколько акров стола были совершенно свободны, но какой смысл в торжественном входе, если нет возможности пошалить?
Матушка театральным движением смахнула подсвечники и посуду на пол и положила Диаманду на стол. На самом деле несколько акров стола были совершенно свободны, но какой смысл в торжественном входе, если нет возможности пошалить?
//
Рядом с кроватью стояли миска с леденцами и бутылка с прозрачной жидкостью, произведенной на сложном перегонном кубе, что был спрятан за дровяным сараем. Жидкость эта не была виски, не была она и джином, зато крепость ее составляла 90 градусов. Это «лекарство» очень помогало в тревожные моменты, иногда возникавшие в три часа ночи, когда нянюшка просыпалась и никак не могла вспомнить, кто она. После стаканчика прозрачной жидкости нянюшка по-прежнему не помнила, кто она, но это уже не имело значения, потому что она становилась совсем другим человеком.
//
- А вы неплохо следили за домом. Молодцы. Правда, я еще не проверила под кроватью. В той комнате, где никто не живет.
Инквизиторы изгнали бы нянюшку Ягг из своих рядов за излишнюю жестокость.
//
Веренс учился на шута, то есть должен был стать человеком, который всегда дурачится, шутит и периодически получает в лицо тортом. Это выработало у него серьезное и мрачное отношение к жизни - и несгибаемую решимость никогда ни над чем не смеяться, особенно в присутствии тортов.
//
Надо повышать эффективность земледелия и использования почвы. А система триполья? Нужно вводить ее в наше хозяйство.
- Но у нас всего три поля. К тому же на них не очень много почвы
//
- Когда случится счастливое событие?
- В Праздник Середины Лета.
- Неудачный выбор, очень неудачный. Самая короткая ночь в году...
//
Веренс II был самым благожелательным монархом в истории Ланкра. Подданные относились к нему с доброжелательным презрением, которого удостаивается всякий, незаметно и добросовестно трудящийся на благо общества.
//
Наверн Чудакулли очень много делал для редких видов животных. В частности, заботился о том, чтобы они оставались редкими.
//
Лично я никуда не поеду, - решительно заявил декан. - Это же противоестественно, я имею в виду сельскую местность. Слишком много деревьев. Терпеть их не могу.
//
- Добровольцы есть?
Волшебники с крайне заинтересованным видом уставились в свои тарелки. Они всегда проявляли уважение к еде, но на сей раз никому не хотелось, чтобы взгляд Чудакулли упал именно на него.
//
Генотип библиотекаря был волшебным образом спущен по эволюционному древу, а потом поднят обратно, но уже по другой ветви. Зато на этой ветки можно было качаться вверх ногами.
//
У волшебника в карманах может лежать что угодно: горошины, всякие невообразимые штуковины с лапками, маленькие экспериментальные вселенные...
//
- В случаях повышенной флуктуации межконтинуумное давление способно превышать базовый коэффициент реальности, - изрек магистр неписанных текстов. Разговоры прекратились. Все повернулись посмотреть на наиболее жалкого и наименее старшего члена профессорского состава.
//
Волшебная математика - крайне сложная наука, в упрощенном виде может быть представлена утверждением, что все книги, где бы они не находились, действуют на другие книги. Очевидный факт.
//
Все твердили Тупсу, что с его жизнью нужно что-то делать, а он и не возражал. Он твердо решил сделать из нее кровать.
//
Как правило, Маграт носила простое платье, под которым почти ничего не было, кроме самой Маграт. Знатные дамы предпочитали иные одеяния. Милли захватила с собой схему, но это не особо не помогло.
//
- А мне что делать?
- Не знаю, м'м. Править, наверное. Гулять по саду. Устраивать приемы про дворе. Ткать гобелены. А потом... э... потом следует позаботиться о продолжении королевской династии...
- Пока что ограничимся гобеленами.
//
- Ограбление входит в цену проезда?
- Гильдия Разбойников и Бандитов. Сорок долларов с носа. Ставка окончательная.
- А если мы не заплатим?
- Я же сказал, ставка окончательная. Окончится ваша жизнь
//
Наш Джейсончик ничего бы тебе не сказал. Да и мне он открылся только потому, что иначе я бы превратила его жизнь в ад. На то они и матери.
//
Играла на гитаре она отвратительно, но это и не важно, потому что петь она совсем не умела. Люди аплодировали - ну а что еще им оставалось?
//
- Ты только полюбуйся на них. Снова все в черном.
- Ну, мы тоже носим черное.
- Только потому, что это прилично и практично. А не потому, что романтично
//
- Так уж получилось, что мы - королева. Так что ты не можешь указывать нам, что делать, иначе мы пошлем тебя чистить уборные!
- А я и так их чищу. И меня это нисколечки не затрудняет.
//
К правде нянюшка относилась сугубо практически: говорила ее, только если так было удобно или если лень было придумывать что-нибудь поинтереснее.
//
- В известном смысле ты на ней все-таки женился. Только не в этой вселенной.
- То есть, ты намекаешь, что я удрал в другую вселенную, там женился, а потом вернулся сюда и обо всем забыл?
- Нет. В той вселенной ты женат на ней, а в этой вселенной - нет.
- Значит, я правда на ней женился? С нормальной церемонией и всем остальным?
- Да!
- Вот дьявол! А я и не знал... Но почему я все-таки ничего не помню?
- Женился другой ты. Наверное, он уже остепенился. Стал прадедушкой.
- А ведь он ни строчки не черкнул. Вот гад, даже на свадьбу не пригласил.
//
Нянюшка Ягг заглянула под кровать - на тот случай, если там вдруг спрятался мужчина. Никогда не знаешь,где повезет.
//
Если короли начнут сами накладывать еду себе на тарелку, это приведет к краху всей монархической системы
//
Причиной, по которой матушка Ветровоск быля лучшей ведьмой, чем Маграт заключалась в том, что она знала: для того, чтобы нормально колдовать, вовсе не обязатльено отличать одну лечебную траву от другой, да и без разницы, трава ли это вообще. Причина, по которой Маграт была лучшим врачом, чем матушка, заключалась в том, что она считала: разница есть, и принципиальная.
//
Красота. Грациозность. Это важно. Если бы кошки были похожи на жаб, мы бы очень быстро поняли, какими мерзкими, жестокими существами они на самом деле являются.
//
С другими освоенными землями Ланкр соединяется мостом через Ланкрское ущелье, где протекает мелкая, но убийственно быстрая и коварная речка по имени Ланкр. Ланкрцы не перетруждались, придумывая географические названия.
//
Думминг считал, что сельская жизнь - то, что случается с другими людьми, причем у большинства из них - четыре ноги.
//
Я стал главным волшебником. Мне нужно только отдать приказ, и тысячи волшебников... не станут мне подчиняться или переспросят"Что-что?", ну, или начнут спорить. Но обратить на меня внимание они обязаны.
//
Насколько я понимаю, никакого господина Ягг нет?
- Как это нет? Куда ж он денется? Лежит себе на кладбище. Мы похоронили его много лет назад. Пришлось. Потому что он умер.
//
- Я же не думал, что придется бегать по лесам! Это парадный костюм!
- Так сними его.
- А как людти тогда поймут, что я - волшебник?
- Успокойся, я им скажу.
//
Маграт приняла решение уехать в какой-нибудь захолустный городок и стать куртизанкой. Чем бы эти самые куртизанки не занимались.
//
Кольчуга не слишком защищает от стрелы, особенно если та нацелена между глаз
//
Эти волшебники, они совсем чокнутые. Одни боги знают, что они там курят
//
Маграт теоретически знала, что нужно делать с мечом. Энергичным движением руки ты должен попытаться воткнуть его во врага, а враг должен попытаться не дать тебе это сделать. Правда, Маграт была несколько не уверена по поводу того, что происходит после, но надеялась, что в случае неудачи предоставляется вторая попытка.
//
- Это двойная порция ада с дополнительными дьяволами в придачу. Верный смерть.
- Смерть верен в любом случае. Вернее его не бывает.
//
Думминг выглядел точь-в-точь, как человек, которому предстоит разобрать сложный механизм вселенной, а из всех инструментов у него только скрепка
//
Я дала ей несколько полезных советов. Типа, ложась в постель, не скидывать всю одежду разом. Чтобы у мужчины интерес сохранялся.
- Например, ты всегда оставляла шляпу.
Инквизиторы изгнали бы нянюшку Ягг из своих рядов за излишнюю жестокость.
//
Веренс учился на шута, то есть должен был стать человеком, который всегда дурачится, шутит и периодически получает в лицо тортом. Это выработало у него серьезное и мрачное отношение к жизни - и несгибаемую решимость никогда ни над чем не смеяться, особенно в присутствии тортов.
//
Надо повышать эффективность земледелия и использования почвы. А система триполья? Нужно вводить ее в наше хозяйство.
- Но у нас всего три поля. К тому же на них не очень много почвы
//
- Когда случится счастливое событие?
- В Праздник Середины Лета.
- Неудачный выбор, очень неудачный. Самая короткая ночь в году...
//
Веренс II был самым благожелательным монархом в истории Ланкра. Подданные относились к нему с доброжелательным презрением, которого удостаивается всякий, незаметно и добросовестно трудящийся на благо общества.
//
Наверн Чудакулли очень много делал для редких видов животных. В частности, заботился о том, чтобы они оставались редкими.
//
Лично я никуда не поеду, - решительно заявил декан. - Это же противоестественно, я имею в виду сельскую местность. Слишком много деревьев. Терпеть их не могу.
//
- Добровольцы есть?
Волшебники с крайне заинтересованным видом уставились в свои тарелки. Они всегда проявляли уважение к еде, но на сей раз никому не хотелось, чтобы взгляд Чудакулли упал именно на него.
//
Генотип библиотекаря был волшебным образом спущен по эволюционному древу, а потом поднят обратно, но уже по другой ветви. Зато на этой ветки можно было качаться вверх ногами.
//
У волшебника в карманах может лежать что угодно: горошины, всякие невообразимые штуковины с лапками, маленькие экспериментальные вселенные...
//
- В случаях повышенной флуктуации межконтинуумное давление способно превышать базовый коэффициент реальности, - изрек магистр неписанных текстов. Разговоры прекратились. Все повернулись посмотреть на наиболее жалкого и наименее старшего члена профессорского состава.
//
Волшебная математика - крайне сложная наука, в упрощенном виде может быть представлена утверждением, что все книги, где бы они не находились, действуют на другие книги. Очевидный факт.
//
Все твердили Тупсу, что с его жизнью нужно что-то делать, а он и не возражал. Он твердо решил сделать из нее кровать.
//
Как правило, Маграт носила простое платье, под которым почти ничего не было, кроме самой Маграт. Знатные дамы предпочитали иные одеяния. Милли захватила с собой схему, но это не особо не помогло.
//
- А мне что делать?
- Не знаю, м'м. Править, наверное. Гулять по саду. Устраивать приемы про дворе. Ткать гобелены. А потом... э... потом следует позаботиться о продолжении королевской династии...
- Пока что ограничимся гобеленами.
//
- Ограбление входит в цену проезда?
- Гильдия Разбойников и Бандитов. Сорок долларов с носа. Ставка окончательная.
- А если мы не заплатим?
- Я же сказал, ставка окончательная. Окончится ваша жизнь
//
Наш Джейсончик ничего бы тебе не сказал. Да и мне он открылся только потому, что иначе я бы превратила его жизнь в ад. На то они и матери.
//
Играла на гитаре она отвратительно, но это и не важно, потому что петь она совсем не умела. Люди аплодировали - ну а что еще им оставалось?
//
- Ты только полюбуйся на них. Снова все в черном.
- Ну, мы тоже носим черное.
- Только потому, что это прилично и практично. А не потому, что романтично
//
- Так уж получилось, что мы - королева. Так что ты не можешь указывать нам, что делать, иначе мы пошлем тебя чистить уборные!
- А я и так их чищу. И меня это нисколечки не затрудняет.
//
К правде нянюшка относилась сугубо практически: говорила ее, только если так было удобно или если лень было придумывать что-нибудь поинтереснее.
//
- В известном смысле ты на ней все-таки женился. Только не в этой вселенной.
- То есть, ты намекаешь, что я удрал в другую вселенную, там женился, а потом вернулся сюда и обо всем забыл?
- Нет. В той вселенной ты женат на ней, а в этой вселенной - нет.
- Значит, я правда на ней женился? С нормальной церемонией и всем остальным?
- Да!
- Вот дьявол! А я и не знал... Но почему я все-таки ничего не помню?
- Женился другой ты. Наверное, он уже остепенился. Стал прадедушкой.
- А ведь он ни строчки не черкнул. Вот гад, даже на свадьбу не пригласил.
//
Нянюшка Ягг заглянула под кровать - на тот случай, если там вдруг спрятался мужчина. Никогда не знаешь,где повезет.
//
Если короли начнут сами накладывать еду себе на тарелку, это приведет к краху всей монархической системы
//
Причиной, по которой матушка Ветровоск быля лучшей ведьмой, чем Маграт заключалась в том, что она знала: для того, чтобы нормально колдовать, вовсе не обязатльено отличать одну лечебную траву от другой, да и без разницы, трава ли это вообще. Причина, по которой Маграт была лучшим врачом, чем матушка, заключалась в том, что она считала: разница есть, и принципиальная.
//
Красота. Грациозность. Это важно. Если бы кошки были похожи на жаб, мы бы очень быстро поняли, какими мерзкими, жестокими существами они на самом деле являются.
//
С другими освоенными землями Ланкр соединяется мостом через Ланкрское ущелье, где протекает мелкая, но убийственно быстрая и коварная речка по имени Ланкр. Ланкрцы не перетруждались, придумывая географические названия.
//
Думминг считал, что сельская жизнь - то, что случается с другими людьми, причем у большинства из них - четыре ноги.
//
Я стал главным волшебником. Мне нужно только отдать приказ, и тысячи волшебников... не станут мне подчиняться или переспросят"Что-что?", ну, или начнут спорить. Но обратить на меня внимание они обязаны.
//
Насколько я понимаю, никакого господина Ягг нет?
- Как это нет? Куда ж он денется? Лежит себе на кладбище. Мы похоронили его много лет назад. Пришлось. Потому что он умер.
//
- Я же не думал, что придется бегать по лесам! Это парадный костюм!
- Так сними его.
- А как людти тогда поймут, что я - волшебник?
- Успокойся, я им скажу.
//
Маграт приняла решение уехать в какой-нибудь захолустный городок и стать куртизанкой. Чем бы эти самые куртизанки не занимались.
//
Кольчуга не слишком защищает от стрелы, особенно если та нацелена между глаз
//
Эти волшебники, они совсем чокнутые. Одни боги знают, что они там курят
//
Маграт теоретически знала, что нужно делать с мечом. Энергичным движением руки ты должен попытаться воткнуть его во врага, а враг должен попытаться не дать тебе это сделать. Правда, Маграт была несколько не уверена по поводу того, что происходит после, но надеялась, что в случае неудачи предоставляется вторая попытка.
//
- Это двойная порция ада с дополнительными дьяволами в придачу. Верный смерть.
- Смерть верен в любом случае. Вернее его не бывает.
//
Думминг выглядел точь-в-точь, как человек, которому предстоит разобрать сложный механизм вселенной, а из всех инструментов у него только скрепка
//
Я дала ей несколько полезных советов. Типа, ложась в постель, не скидывать всю одежду разом. Чтобы у мужчины интерес сохранялся.
- Например, ты всегда оставляла шляпу.
//
Гномы весьма неохотно расстаются с золотом, так что любому разбойнику, который посмеет выставить гному требование «Кошелек или жизнь!», следует захватить с собой складной стульчик, обед и книгу для чтения, чтобы скоротать время до окончания споров.
//
- Она просто медленно бродит вокруг и жрёт всё подряд, - ответил декан.
- Если надеть остроконеную шляпу, сойдёт за профессора Университета, - хмыкнул аркканцлер.
//
- Декан, почему у тебя все лицо в полоску?
- Камуфляж, аркканцлер.
//
Госпожа Торт всегда считала, что приглашение дочери автоматически адресуется и её матери. Такие матери встречаются повсеместно, и с этим ничего нельзя поделать.
//
Как выразилась бы нянюшка Ягг, когда в Орлее пьют чай, у нас всё ещё вторник ...
//
Когда-то главный философ объяснил Модо, что розы в его саду вырастают такими большими потому, что это есть чудо жизни, однако про себя Модо думал, что они просто-напросто хотят оказаться как можно дальше от компоста.
//
А принцессы были так же прекрасны, как день - долог, и настолько благородны, что могли огорошить любого на дюжине матрасов
//
Настоящий атеист посвящает неверию всего себя без остатка, всю свою жизнь он люто ненавидит богов за то, что они не существуют.
Комментариев нет:
Отправить комментарий